Вера Стремковская делится личными впечатлениями о философе Мерабе Мамардашвили, который читал лекции о свободе в несвободном советском обществе, но мало кому известен в западном мире.
Впервые я услышала о Мерабе в 1980 году, когда училась на юридическом факультете университета. Философия Мераба была очень популярна среди студентов. Чтобы послушать его лекции, нужно было ехать в столицу. Садилась на вечерний экспресс в Минске, и рано утром выходила на Белорусском вокзале в Москве.
Приключения начались тотчас в дорожном купе.
О, эти бурные ночи! Пассажиры, мужчины и женщины, разных возрастов, командировочные и любовники, разговоры обо всем и ни о чем, вынужденные знакомства. Грохот колес, визг тормозов, тряска локомотива.
Дежурный проводник, женщина без возраста, стучала в дверь, и ставила на столик стаканы в резных металлических подстаканниках с тонкими витыми ручками. Пахнущий веником жидкий чай, прозванный в народе «Пыль грузинских дорог».
– Скоро прибываем. Поторопитесь!
И высыпала с ладони продолговатые кусочки сахара в упаковке с эмблемой Железной дороги.
– Через полчаса закрываю туалеты!
В обязанность пассажира входило после пробуждения «снять постель», и отнести в купе проводника застиранные серые простыни с запахом сырости, и тонкие шерстяные одеяла, выцветшие, затертые до дыр. Скрутить полосатый матрац в плотный рулон и засунуть его на верхнюю полку.
За тусклым стеклом мерно плыл перрон. Поезд со скрежетом замедлял ход. И уже не имела значения вагонная ночь. Выход на оживленную привокзальную площадь. Спуск в метро. Несколько долгих перегонов по цветной линии, и я на месте.
Когда я вошла в лекционный зал, свободных мест уже не было, а люди все приходили и приходили, стояли вдоль стен, сидели на ступеньках, на полу…В небольшом зале и тесно, и душно. Но радость от того, что все-таки попала сюда, сглаживала все неудобства. Мераб был кумиром многих молодых, жадно впитывающих каждое слово, не понимающих, порой, запоминающих одну лишь интонацию. Но как это здорово! Как важно и нужно каждому!
Мераб двигался между рядами, обращаясь к присутствующим, словно приглашая к беседе. Лекции не записывал, считал, что это обедняет мысль. Но говорил так легко и свободно, словно дышал. Мыслил свободно. Больше проповедник, чем философ.
Массивные очки в тяжелой оправе, наверно потому, что много читал, да еще на пяти языках, которые выучил самостоятельно. Любил свет и солнце. Он и сам словно бы излучал свет, некую особую энергию, волны которой не угасают до сих пор.
– Смысл философского осознания жизни, — понять: где я, и кто я. Человек, проходя свой жизненный путь, стремиться стать лучше, подняться над собой бытовым и возвыситься душевно, чтобы потом уложить все это вниз. Как наверху – так и внизу. Ибо нет ничего другого: вечная жизнь она здесь и сейчас, и менять себя надо сейчас, чтобы было хорошо не после смерти, а во время жизни.
Каждый сам должен допереживать до конца, учил Мераб.
А Мераб не просто так говорил это. Он и сам пережил великую, изматывающую физически любовь к восхитительной женщине, годами старше его, со своей непростой судьбой. Ночные поезда на выходные из одной страны в другую, лишь бы увидеть, побыть рядом… Встречи, расставания, и боль одиночества в конце. Оставила без объяснений.
Много лет спустя, приехав в Америку, Мераб позвонил кому-то, и онемел, неожиданно услышав в трубке ее голос. Она оказалась там в гостях. Вот и состоялся последний их разговор. Растерянный, в смятении:
– Как ты?
– Все хорошо. А ты как?
Но о встрече не попросил, зачем, все уже и так ясно.
Радоваться можно лишь тому, что в этой боли выступило с пронзительной ясностью.Это радость от понимания сути происходящего. Когда видишь со стороны ясность положения, и понимаешь это. Без возможности доказать кому-то. Радость от понимания сути. (Мераб Мамардашвили, Беседы о мышлении, 1986-87)
Нужно смотреть на все как бы со стороны, стать наблюдателем, не погружаться в тяжелые переживания. Ничего не жди, не борись с жизнью, прими ее такой, какая она есть, и иди вперед, иди вперед! (Мераб Мамардашвили. Эстетика мышления)
В период так называемого застоя в 1980-е годы стремление к свободе не поощрялось. Но для Мераба свобода была важнее всего. Она была стержнем его философии.
Пришлось покинуть Москву и возвратиться в Грузию. Но и там он неустанно трудился, преподавал, участвовал в общественной жизни, выражая через философию
свою гражданскую позицию:
– Истина выше Родины!
Сколько же критики довелось ему перенести за эти выстраданные слова, сколько злобы и хулы!
На президентских выборах предостерегал:
– Если изберут Гамсахурдию, то я откажусь от своего народа!
Бесконечно любивший Грузию и свой народ, понимал, что никто другой не сможет сказать столь прямо и открыто, а людям надо это услышать, именно сейчас. Его ругали, оплевывали. Но худшее впереди — выбрали Гамсахурдию.
Мераб был раздавлен. Ведь и мысли не допускал, что допустят диктатуру:
– Где угодно, только не в Грузии!
И что же? Его убеждения повержены. Полное отчаянье.
Когда в Тбилиси вошли танки, он лежал в больнице. Прошло всего несколько дней после того, как у него случился обширнейший инфаркт. За окнами шум, крики…Поднялся с кровати, вышел на улицу и успокаивал обезумевших от страха и ужаса женщин, детей, открыл дверь и завел их внутрь, в безопасное место.
Его считали «неудобным» философом, как Сократа, призывавшего к самосовершенствованию, господству закона и ограничению власти толпы.
Ученики дважды предлагали Сократу бежать из тюрьмы, но он отказался, и долго беседовал с ними о смысле жизни, и величии истины накануне казни перед тем, как палач подал ему чашу с ядом.
Мераб тоже отказался уезжать из СССР, полагая, что только здесь может полностью реализоваться. И до последнего дня был с учениками, творил философию.
25 ноября 1990 гада возвращался из Москвы, где прочел очередной курс лекций. Уже существовала договоренность о его скором переезде в столицу для работы на постоянной основе.
Аэропорт Внуково. Самолет в Тбилиси задерживался из-за отсутствия топлива. Пассажиры скопились у выхода, гул, суета. Там и умер. Сердечная недостаточность.
А всего-то 60 лет.
Через несколько дней друзья встречали в Тбилиси самолет с гробом Мераба.
Нашли какой-то старый грузовик с открытым кузовом, тряский и дребезжащий. Так и везли по гулким мостовым великого философа: ни почестей, ни цветов, только горечь утраты.
Для меня Мераб был мигающим маяком в темные минуты, особенно тогда, когда долгое время терзали сомнения в том, правильно ли я поступила, переехав в другую страну, потеряв любимую работу и друзей.
Его философия освободила меня от моих иллюзий, подняла на новый уровень понимания жизни:
– Самое главное в трудной ситуации – не перестать быть Человеком, не потерять это то, что делает нас людьми. Феномен свободы состоит в том, чтобы оставаться свободным даже тогда, когда выбора нет.
Vera Stremkovskaya • 2023-03-09 Vera Stremkovskaya, författare med bakgrund som advokat för mänskliga rättigheter i Minsk, kom till Sverige 2008, har skrivit sju böcker på ryska, två av dem är översatta till svenska.
Carlos Rojas • 2023-09-24
Resultaten var goda, men det spelade mindre roll när hemspråksklasserna en gång avskaffades. Carlos Rojas skriver om sin tid i hemspråksklass, och om en undervisningsform som skulle behövas i dag mer än någonsin.
Läs mer →
Rizah Sheqiri • 2023-09-22
I en krönika reflekterar poeten Rizah Shekiri över vår tids utmaningar, över svårigheterna vi möter i våra dagliga liv och över hoppet, om det ännu inte övergivit oss.
Läs mer →
Monica Mazzitelli • 2023-09-15
Monica Mazzitelli har tittat på Erik Gandinis dokumentär After Work och sett en film som rör sig mellan extremer, från slavarbete till extremt rika som aldrig behövt lyfta ett finger, för att hitta svaret på frågan varför vi egentligen arbetar.
Läs mer →
Вера Стремковская делится личными впечатлениями о философе Мерабе Мамардашвили, который читал лекции о свободе в несвободном советском обществе, но мало кому известен в западном мире.
Впервые я услышала о Мерабе в 1980 году, когда училась на юридическом факультете университета. Философия Мераба была очень популярна среди студентов. Чтобы послушать его лекции, нужно было ехать в столицу. Садилась на вечерний экспресс в Минске, и рано утром выходила на Белорусском вокзале в Москве.
Приключения начались тотчас в дорожном купе.
О, эти бурные ночи! Пассажиры, мужчины и женщины, разных возрастов, командировочные и любовники, разговоры обо всем и ни о чем, вынужденные знакомства. Грохот колес, визг тормозов, тряска локомотива.
Дежурный проводник, женщина без возраста, стучала в дверь, и ставила на столик стаканы в резных металлических подстаканниках с тонкими витыми ручками. Пахнущий веником жидкий чай, прозванный в народе «Пыль грузинских дорог».
– Скоро прибываем. Поторопитесь!
И высыпала с ладони продолговатые кусочки сахара в упаковке с эмблемой Железной дороги.
– Через полчаса закрываю туалеты!
В обязанность пассажира входило после пробуждения «снять постель», и отнести в купе проводника застиранные серые простыни с запахом сырости, и тонкие шерстяные одеяла, выцветшие, затертые до дыр. Скрутить полосатый матрац в плотный рулон и засунуть его на верхнюю полку.
За тусклым стеклом мерно плыл перрон. Поезд со скрежетом замедлял ход. И уже не имела значения вагонная ночь. Выход на оживленную привокзальную площадь. Спуск в метро. Несколько долгих перегонов по цветной линии, и я на месте.
Когда я вошла в лекционный зал, свободных мест уже не было, а люди все приходили и приходили, стояли вдоль стен, сидели на ступеньках, на полу…В небольшом зале и тесно, и душно. Но радость от того, что все-таки попала сюда, сглаживала все неудобства. Мераб был кумиром многих молодых, жадно впитывающих каждое слово, не понимающих, порой, запоминающих одну лишь интонацию. Но как это здорово! Как важно и нужно каждому!
Мераб двигался между рядами, обращаясь к присутствующим, словно приглашая к беседе. Лекции не записывал, считал, что это обедняет мысль. Но говорил так легко и свободно, словно дышал. Мыслил свободно. Больше проповедник, чем философ.
Массивные очки в тяжелой оправе, наверно потому, что много читал, да еще на пяти языках, которые выучил самостоятельно. Любил свет и солнце. Он и сам словно бы излучал свет, некую особую энергию, волны которой не угасают до сих пор.
– Смысл философского осознания жизни, — понять: где я, и кто я. Человек, проходя свой жизненный путь, стремиться стать лучше, подняться над собой бытовым и возвыситься душевно, чтобы потом уложить все это вниз. Как наверху – так и внизу. Ибо нет ничего другого: вечная жизнь она здесь и сейчас, и менять себя надо сейчас, чтобы было хорошо не после смерти, а во время жизни.
Каждый сам должен допереживать до конца, учил Мераб.
А Мераб не просто так говорил это. Он и сам пережил великую, изматывающую физически любовь к восхитительной женщине, годами старше его, со своей непростой судьбой. Ночные поезда на выходные из одной страны в другую, лишь бы увидеть, побыть рядом… Встречи, расставания, и боль одиночества в конце. Оставила без объяснений.
Много лет спустя, приехав в Америку, Мераб позвонил кому-то, и онемел, неожиданно услышав в трубке ее голос. Она оказалась там в гостях. Вот и состоялся последний их разговор. Растерянный, в смятении:
– Как ты?
– Все хорошо. А ты как?
Но о встрече не попросил, зачем, все уже и так ясно.
Радоваться можно лишь тому, что в этой боли выступило с пронзительной ясностью.Это радость от понимания сути происходящего. Когда видишь со стороны ясность положения, и понимаешь это. Без возможности доказать кому-то. Радость от понимания сути. (Мераб Мамардашвили, Беседы о мышлении, 1986-87)
Нужно смотреть на все как бы со стороны, стать наблюдателем, не погружаться в тяжелые переживания. Ничего не жди, не борись с жизнью, прими ее такой, какая она есть, и иди вперед, иди вперед! (Мераб Мамардашвили. Эстетика мышления)
В период так называемого застоя в 1980-е годы стремление к свободе не поощрялось. Но для Мераба свобода была важнее всего. Она была стержнем его философии.
Пришлось покинуть Москву и возвратиться в Грузию. Но и там он неустанно трудился, преподавал, участвовал в общественной жизни, выражая через философию
свою гражданскую позицию:
– Истина выше Родины!
Сколько же критики довелось ему перенести за эти выстраданные слова, сколько злобы и хулы!
На президентских выборах предостерегал:
– Если изберут Гамсахурдию, то я откажусь от своего народа!
Бесконечно любивший Грузию и свой народ, понимал, что никто другой не сможет сказать столь прямо и открыто, а людям надо это услышать, именно сейчас. Его ругали, оплевывали. Но худшее впереди — выбрали Гамсахурдию.
Мераб был раздавлен. Ведь и мысли не допускал, что допустят диктатуру:
– Где угодно, только не в Грузии!
И что же? Его убеждения повержены. Полное отчаянье.
Когда в Тбилиси вошли танки, он лежал в больнице. Прошло всего несколько дней после того, как у него случился обширнейший инфаркт. За окнами шум, крики…Поднялся с кровати, вышел на улицу и успокаивал обезумевших от страха и ужаса женщин, детей, открыл дверь и завел их внутрь, в безопасное место.
Его считали «неудобным» философом, как Сократа, призывавшего к самосовершенствованию, господству закона и ограничению власти толпы.
Ученики дважды предлагали Сократу бежать из тюрьмы, но он отказался, и долго беседовал с ними о смысле жизни, и величии истины накануне казни перед тем, как палач подал ему чашу с ядом.
Мераб тоже отказался уезжать из СССР, полагая, что только здесь может полностью реализоваться. И до последнего дня был с учениками, творил философию.
25 ноября 1990 гада возвращался из Москвы, где прочел очередной курс лекций. Уже существовала договоренность о его скором переезде в столицу для работы на постоянной основе.
Аэропорт Внуково. Самолет в Тбилиси задерживался из-за отсутствия топлива. Пассажиры скопились у выхода, гул, суета. Там и умер. Сердечная недостаточность.
А всего-то 60 лет.
Через несколько дней друзья встречали в Тбилиси самолет с гробом Мераба.
Нашли какой-то старый грузовик с открытым кузовом, тряский и дребезжащий. Так и везли по гулким мостовым великого философа: ни почестей, ни цветов, только горечь утраты.
Для меня Мераб был мигающим маяком в темные минуты, особенно тогда, когда долгое время терзали сомнения в том, правильно ли я поступила, переехав в другую страну, потеряв любимую работу и друзей.
Его философия освободила меня от моих иллюзий, подняла на новый уровень понимания жизни:
– Самое главное в трудной ситуации – не перестать быть Человеком, не потерять это то, что делает нас людьми. Феномен свободы состоит в том, чтобы оставаться свободным даже тогда, когда выбора нет.
Vera Stremkovskaya • 2023-03-09 Vera Stremkovskaya, författare med bakgrund som advokat för mänskliga rättigheter i Minsk, kom till Sverige 2008, har skrivit sju böcker på ryska, två av dem är översatta till svenska.
Carlos Rojas • 2023-09-24
Resultaten var goda, men det spelade mindre roll när hemspråksklasserna en gång avskaffades. Carlos Rojas skriver om sin tid i hemspråksklass, och om en undervisningsform som skulle behövas i dag mer än någonsin.
Läs mer →
Rizah Sheqiri • 2023-09-22
I en krönika reflekterar poeten Rizah Shekiri över vår tids utmaningar, över svårigheterna vi möter i våra dagliga liv och över hoppet, om det ännu inte övergivit oss.
Läs mer →
Monica Mazzitelli • 2023-09-15
Monica Mazzitelli har tittat på Erik Gandinis dokumentär After Work och sett en film som rör sig mellan extremer, från slavarbete till extremt rika som aldrig behövt lyfta ett finger, för att hitta svaret på frågan varför vi egentligen arbetar.
Läs mer →